Вторую неделю во мне жила тоска. Я лежал под яблоней и смотрел в небо. Дома самое глубокое и голубое небо. Где бы я ни был, куда бы я не ездил и сколько бы я не видел его, дома оно самое красивое, пробирающее до слёз. Лежишь под ним, и глаза начинают становиться влажными, когда осознаешь где ты. Любимый дом, любимая яблоня. Такая любимая атмосфера, такая мягкая трава, на которой ты лежал больше двадцати лет. Всё то же самое, каждый год, каждое следующее лето это небо будет таким же прекрасным, а дом таким Любимым. И ничего не меняется, всё как и было десять-пятнадцать лет назад. Вот только ты не такой. Ты меняешься и меняешься, по крайней мере, ты так думаешь. А потом ложишься под яблоню, и твоё сердце сжимает тоска. И хочется плакать. Плакать от щемящей и такой сладкой-сладкой тоски. Вот он, тот момент, самый лучший и счастливый момент твоей жизни. Так хорошо бывает только ночью, тёплой Июльской ночью, когда ты с чашкой чая залезаешь на крышу и сидишь там часы напролёт. Или лежишь, так ещё лучше видны звёзды и не мешают фонари улиц. Несчастны люди, которые никогда не видели млечного пути, который появляется около полуночи и пересекает, подобно шву, всё небо, от края до края.
В одну такую ночь я первый раз и увидел её. Я танцевал в центре крыши, раскинув руки и закрыв глаза, под песню "Сплин"- "Выхода нет", когда услышал скрежет туго открывающейся двери. Испугавшись, я спрятался за край строения над шахтой лифта. Скрежет повторился, но уже закрываемой двери и на крышу вышла маленькая тень, не различимая в темноте. Она побродила по крыше и направилась к её углу, где села на колени и положила руки на парапет, опустив на них подбородок, и стала смотреть вдаль. Понаблюдав за ней некоторое время, я отошёл к месту, где обычно сижу и уставился в небо. 
Погрузившись в свои мысли, мечты и песни, я не сразу заметил звук, который отвлёк меня. Звук плача. Женские всхлипы. Она плакала. Высунувшись из-за того же угла, я снова стал наблюдать за ней. Она плакала, уткнувшись в руки, и плечи её содрогались от рыданий. Во мне поскреблась жалость к моему ночному гостю, но из-за угла я не вышел. Проплакав так минут десять, она, вдруг встала и направилась к выходу с крыши. Раздался скрежет, потом всё стихло. Просидев ещё на крыше часа полтора, вспоминая её и думая о причинах её плача, я тоже решил, что пора уже и мне домой, вот и небо начало светлеть на востоке. Спустившись на два этажа ниже, в свою съёмную квартиру, я лёг в тёплую кровать и сразу заснул.
Следующий день начался раньше, чем по будильнику. Соседи проснулись в восемь часов и решили что это лучшее время для ремонта дома. Ну да, может так и есть. Спать было невозможно, а потому я поставил чайник и валялся в кровати, ожидая когда закипит вода. Выйдя с кружкой чая на балкон, в одних джинсах, я стоял, наслаждаясь таким свежим и вкусным воздухом. Солнце только встало и освещало город. Ветер приятно холодил голую кожу, как прикосновения губ любимой девушки, когда ты ещё не встал с кровати. Солнце переливалось в каплях росы, после тумана, на стенах и на ветках деревьев. Начав замерзать, я вернулся в дом и, собравшись, ушёл на работу. Несмотря на бодрое утро, устал я довольно сильно и вернувшись домой, даже не обедая, завалился спать. Весь день я валялся на диване. Когда небо начало темнеть, а солнце заглядывать красными лучами заката в дом, тоска обычная для таких моментов дала о себе знать, я решил пойти проведать свою крышу.
Крики стрижей всегда сжимают моё сердце, напоминая о счастливых днях, которые были и ушли, оставив после себя одиночество красных лучей заката и запах черёмухи. Сладкий запах цветущих яблонь и вишен плыл над улицами, смешиваясь с криками стрижей и красными лучами, дарил ощущения сладкой грусти и счастливой тоски одиночества.
На следующее утро, с самого утра, меня как-то ломало. Не мог долго ничем заниматься, ни читать, ни спать, ни смотреть фильм. Какое-то навязчивое чувство крутило и выгибало меня, как пружину. Как будто кости и мышцы перекручиваются друг с другом. Беспокойство накатывало порывы что-то сделать, но начав что-либо, я бросал дело, мучаясь от перекручивания. Я буквально лез на стену. Потом, наконец, свернулся на полу и под взглядом телевизора погрузился в дрёму.
Следующее утро было дождливым и холодным. Я долго не мог проснуться, каждые десять минут раздражённо выключал будильник, не желая вставать. Улица была неуютна, как купание в ванной одетым. Навстречу шли неулыбчивые люди, в серых, неулыбчивых одеждах. Неприятные и хмурые. Да я и сам был таким.
Как не странно, но к вечеру небо растянуло, вовсю светило солнце, и воздух был тёплым и мягким. Так что я вновь отправился на крышу. После дождя, вода стояла по всей крыше и единственное сухое место в углу, было занято моей ночной гостьей. Делить крышу ещё с кем-то ужасно не хотелось, но уходить хотелось ещё меньше, и я смирился. Подойдя к углу, я молча сел на край парапета и устремил глаза на закат. У меня всегда в такие моменты чувство, что я умираю вместе с ним. Когда лучи, красными нитями, пронизывают воздух, окрашивая облака пятнами крови. Воздух в те моменты кажется особенно чистым и прозрачным. Не думаю, что моё появление было замечено, так как девушка читала книгу. И я ей не мешал. Не знаю, сколько я так сидел, погрузившись в свои мысли. К реальности меня вернуло то, что девушка чихнула.
-Будь здорова!
-Спасибо!- ответила она
Тут я обратил внимание на книгу, она была старой-старой, потрёпанной, какие читали наши отцы и деды, когда с книгами было похуже. Девушка была совсем не похожа на любительницу серьёзной литературы, и эта книга смотрелась с ней как что-то несочетающееся. Более ожидаемо был бы какой-нибудь глянцевый журнал. И во мне загорелся жуткий интерес по поводу автора. Но спрашивать о нём было, по моему мнению, не совсем тактично. Тем не менее, интерес сжигал меня, и все мысли были направлены только на одно. Когда терзание стало совсем невыносимо, я набрался смелости и спросил:
-Извините, можно узнать, что вы читаете?
-А что?- спросила она, подняв голову
- Мне очень интересно.
- Капоте - После этой фамилии я был приятно ошарашен
-А что за произведение?- Я затаил дыхание.
- Бутыль серебра - Мой мир упал. Мало того что это был такой автор, так ещё и один из не самых известных у нас рассказов, лично я мало знал людей знакомых с Труменом Капоте, а уж знавших о существовании «Бутыли серебра» я вообще никого не знал. Наверное, я слишком ограниченный.
-И как вы его находите? - Всё же подозрения не совсем пропали.
- Я думаю, что это один из лучших, среди его маленьких рассказов.
Мы проболтали с ней всю ночь. Оказалось, что она большой почитатель Капоте, и этим разбила все мои подозрения о том, что делает это из-за скуки или моды, как это часто бывает. Мне было с ней удобно и легко. Она была болтлива и говорила много, как будто ждала момента рассказать, как её тронул момент в конце «Дети в день Рождения», когда автобус переехал маленькую мисс Боббит, и как она рыдала тогда весь вечер. Или как ей жалко было кота из «Завтрака у Тиффани». К моему удовольствию, читала она не одного из моих любимых писателей, а почти всех. И чувство симпатии и духовной близости витало внутри меня. Мы много смеялись и касались друг друга.
В общем, проснулись мы в одной постели.
Она лежала, ещё спящая, и обнимала, сзади, мою грудь своей ручкой, закинув на моё бедро свою ножку. А я лежал и не подавал виду, что не сплю, наслаждаясь этим.
Как я любил эту позу.
Она улыбается мне. Мгновение и в моих ушах свистит ветер. Я приземляюсь на правое плечо, и ключица ломается и протыкает кожу. Череп лопается. Голова загибается вперёд и мои шейные позвонки ломаются. Рёбра разламываются, протыкают лёгкие, осколки застревают в сердце, из левого бока вылезают куски костей. Позвоночник ломается в четырёх местах. Дробятся тазовые кости, копчик, подвздошные кости, отламываются головки тазобедренных суставов. Ноги ломаются в десятках мест, ударяясь как плеть. Кровь и куски моего мозга разбрызгиваются по асфальту. Проходящая мимо девушка кричит, её лицо превратилось в ноль, с чёрной дырой посредине. Её футболка, лицо, волосы, ноги, вся она забрызгана тем, что тридцать секунд назад находилось во мне, и было мной. Крик обрывается на самой высокой ноте, и девушка падает в двух метрах от меня. В красные ручейки, вытекающие из меня. Слышится ещё один крик , а вот ещё один. Ко мне подходит бродячая собака и, обнюхав, хватает зубами мою голень. Я уже семь дней не видел её.
Весь день я ходил с ожиданием внутри. Каждый звонок телефона будил ощущение тревоги и надежды что это она. Внутри сидела твёрдая убеждённость, что звонит она. Но каждый раз другой голос забирал эту надежду. Глупо было знать, что она позвонит, ведь она даже не попрощалась со мной этим, нашим первым, утром. Допив свой кофе, и чмокнув меня в щёку, она без слов ушла. А я лёг спать. Весь день в голове крутилось вчерашнее знакомство и сегодняшняя ночь, такая неожиданная. Она позвонила, когда воздух стал прозрачней и крики стрижей наполнили красное небо. Я поднимался на крышу и сердце, в волнении, металось в груди.
Всегда возникает неловкость, не знаешь как себя вести, стесняешься, боишься. Крыша была пуста и моё сердце сжалось. Я сел на край. Когда через пятнадцать минут меня со спины обняли две руки, сомкнувшись на моей груди, а в затылок уткнулось горячее дыхание, на душе стало легко и тепло, я, растаяв, засмеялся.
Я просыпаюсь и думаю что ослеп. Мои глаза открыты, но я ничего не вижу. Я моргаю. Но темнота остаётся. Я подношу руку к глазам и натыкаюсь на волосы. Её волосы рассыпаны по всей подушке и моему лицу. Переворачиваюсь и прижимаюсь к её голой груди. Она, сквозь сон, протяжно вздыхает и плотней обхватывает меня руками, крепче прижимаясь. Я чувствую, что счастлив. Чувствую, что чтобы сейчас не произошло, я ни за что бы ни оторвался от неё. Ни потоп, ни ураган, не смог бы заставить меня разжать руки. Я чувствовал каждую её клетку, не касаясь её, Блаженство вытекало из моего тела, через кожу, в её кожу и возвращалось назад. Мы были одним человеком. Я всё вдыхал и вдыхал запах её волос, тела, губ. Я чувствовал её дыхание. Оно пахло нежностью и чем-то, очень прекрасным, как пахнут цветущие яблони и вишни, в Мае, на закате. А ты едешь в поезде с высунутой, в окно, головой и жадно вдыхаешь. Её губы источали никому не известный, но самый прекрасный запах в мире. Будто прочтя мои мысли, эти губы чмокнули меня в шею, и маленькая слезинка выкатилась из моего глаза. Зарывшись, лицом, в её волосы, я снова заснул.
Она стояла на краю крыши. А я снимал её. Фотография за фотографией. Жадно стараясь захватить каждый миг её жизни и сохранить навсегда. Спрятать и время от времени любоваться. Ветер раздувал её волосы. Они развевались и рассыпались, собирались в пряди и распадались на отдельные волоски. Колыхались, как колышется пшеничное поле на ветру.
Мы уходили из города и гуляли по лугам, среди полевых трав и цветов. Ветер разносил аромат, который прилипал к одежде и пах ещё долго в запыленном городе. Мы валялись в цветах и разгадывали на что похожи облака, плывущие над нами, в бездонном летнем небе. Кругом в траве ползали божьи коровки, кузнечики и разные жуки. Возле реки кружили стрекозы. Пчёлы собирали нектар из цветов. Трава была такой зелёной и густой. Мы нюхали цветы и ели землянику, купались в реке и загорали на берегу. Наслаждались друг другом.
Мы гуляли целыми днями в лесу, Осенью. Я фотографировал её волосы в жёлтом, густом листопаде. Листья падали нам на головы. Мы носились между деревьями, кидались охапками листьев. Смеялись. И целовались. Собирали каштаны под ногами и кидали их в пруд. В пруду была чёрная вода и в ней плавали карпы. Мы часами лежали на деревянном мосту. На десять метров заходящего в пруд. Мы переворачивались на животы и вглядывались в воду. Только возле самого берега были видны ракушки и камешки, ил и лягушки. Между водорослями проплывали жуки. Когда спускались сумерки я разжигал костёр и мы сидели возле него, обнявшись и слушали лес. Он вздыхал как старый исполин. Было слышно, как листья отрываются от ветвей и летят к земле. Вокруг стоял шелест. Деревья будто оплакивали сами себя, предстоящий долгий, холодный сон, похожий на смерть. Когда, укутанные белым снегом, как саваном, они будут, во сне, ожидать Весну. Как пробуждение к жизни. Кленовые листья-звёзды рассыпались пеплом на углях костра.
Именно в те осенние дни, когда природа умирает и оплакивает себя бесконечными дождями, я понял что стал другим. Всю свою жизнь я чувствовал себя раздробленным, не единым человеком. В душе сидела тоска, по вечерам она становилась невыносима. Я ненавидел закаты. Они вызывали во мне ужасную горечь. Я горевал по себе. Живым я себя никогда не чувствовал. Я родился мёртвым и жил, будто с камнем в душе. Этой Осенью я понял что Люблю её.
Первая кого Люблю. Любовь. Не та продажная сука, которая бывает несколько раз в месяц у идиотов, которым холодно и они с головой ныряют в первую же симпатию, жадно требуя от неё оказаться Любовью, чтобы не чувствовать себя человеком, который никогда не Любил. Это ужасный приговор. Сколько жертв и страданий от неё. Сколько денег готовы они отдать, чтобы хоть на миг узнать что такое Любовь. А настоящая Любовь, одна, единственная. Любовь-миф, Любовь-молния, Любовь-скала. Самое прекрасное в нашем мерзком и сером мире.
Каждый день я был опьянён ей. Я вдыхал её, я дышал ею, я выдыхал её. Я купался в ней и исторгал из себя. Я родился той Осенью и, наконец, стал жить. Цельный, собранный. Вторая половина моего сердца соединилась с первой и сердце забилось.
Мы сидели на кухне. На часах: четыре часа утра. Я пью чай с лимоном. Она рисует меня. Я читаю Кафку. Время от времени она швыряет в меня рукавицу-прихватку, когда я, увлёкшись книгой, меняю позу.
-Ей-богу, в следующий раз я кину в тебя сахарницей.
Я молчу. Стол завален кисточками, тюбиками с масляными красками, восковыми карандашами, в пятнах красок. Среди всего лежит холст, и она водит по нему пальцем, обмакнутым в краски. Я сижу так уже пятый час. Это третий холст. Первые два, разорваны и выброшены в окно. Книгу я уже дочитал и перечитывал отдельные места. Взять другую она мне не разрешила.
-Иначе пропадёт настроение этой книги. - Сказала она.
-Я могу взять другую. – Говорю
Говорю:
– А ты нарисуешь эту.
-Нет, другая будет другой. От смены даже книги, комната изменится. Она больше не будет той комнатой, какой была с этой книгой. Тем более ты хорошо с ней смотришься. Умным.
Я смотрю на часы. 06:30. Через полчаса мне вставать на работу.
Вернувшись, домой, застаю её в зале. Она сидит посреди комнаты, на ковролине. Перед ней зеркало, прислонённое к шкафу. Она голая. Измазанная красками. Краски на лице. Краски на груди. Соски обведены голубым. На глазах фиолетовая полоса, от уха до уха. Всё лицо в пятнах краски. Краски на животе. Из пупка выходит и ветвится по телу, цветущая яблоня. По бёдрам струятся вьющиеся цветы, идущие до кончиков пальцев. С плеч, к кистям, сбегают ручейки воды. Кисти перемазаны красками.
Я сажусь с ней рядом, на колени и смотрю на неё.
-Ты прекрасна, - говорю
-Ты моя богиня, – говорю
-Только твоя - и протягивает мне руку.
Я целую её кисть, целую ладонь, целую каждый пальчик. Губы мажутся красками. Я целую запястья, целую плечи. Оставляю следы красок с губ, размываю, дополняю рисунок. Синяя вода, с рук, смешивается с розовыми звёздами на шее. Зелёные лепестки, с груди, смешиваются с кроваво-красными бутонами, на животе. Шипастые цветы с бёдер размазываются по губам и щекам. Вся она превращается в подобие заброшенного сада, где всё смешалось, цветы и камни, лоза и стены. Её кислотно-зелёные губы целуют меня и я засыпаю на полу.
Самую длинную ночь в году мы провели, то играя в снегу, на улице, то смотря «Симпсонов», закутавшись в плед и хрустя чипсами. Ловили снежинки и слизывали крошки, от чипсов, с лица друг друга. Валили друг друга и тыкали лицом в снег, и жадно целовались, накрывшись пледом с головой.
-Люби меня, пожалуйста, Люби! – её глаза блестят от слёз
-Я буду Любить тебя до самой смерти.
Новый год мы встретили вдвоём. Я пил пиво, так как не переношу вино и подобное, она пила шампанское. Все комнаты были украшены мишурой и серпантином. Ёлка стояла в углу и сочилась запахом смолы и хвои, украшенная игрушками, дисками и конфетами. Когда пробило двенадцать часов, мы обменялись подарками и смотрели в окно, на то как город взрывается фейерверками и огнями. Заметив, как у неё блестят глаза, я поднял её на руки и отнёс в спальню. Потом мы заснули, крепко прижав друг друга, такие родные и счастливые. 
После Нового года она уехала на две недели к родителям, на каникулы. На вокзале она плачет так, будто уезжает навсегда. Я не разрешаю себе плакать и покрываю её лицо поцелуями. Мокрые глаза, мокрые щёки, мокрые губы. Вкус сладости и солёных слёз. Когда поезд отправился, я стою на мосту, и слёзы капают на крышу поезда, который увозит её. Город сразу стал пустым и безликим. Пустые улицы, где мы с ней гуляли вместе, дворы, площади, мосты, скамейки в парках, скверы и крыши. Мне страшно идти домой. Всё угнетает. Я словно засунут в тёмную, пустую коробку, которая ограничивает меня. Всё кажется ненастоящим, серым и блеклым. Как декорация, после того как спектакль прошёл. Вроде всё то же, но без неё. Она была той кисточкой, которая раскрашивала всё вокруг. Придя домой и закрыв дверь, я расплакался от того какой пустой, тёмной и чужой стала квартира. Опустившись на пол, прямо у порога, я сидел с катящимися из глаз слезами. Потом, не раздеваясь, упал на кровать и заснул, с мокрыми глазами.
Две недели тянутся как два года. Ничего меня не радует, кроме звука, с которым приходили сообщения от неё. Целый день я лежу на диване, в темноте и общаюсь с ней, по телефону или просто лежу с открытыми глазами. Я плохо ем. Я плохо сплю. Я часто плачу. Я просыпаюсь в темноте. Не знаю сколько времени. Только что мне снилась она. Меня охватывает ужас, что она мне только приснилась. Хватаю телефон и её «Люблю», в последнем сообщении, окатывает сердце счастьем, и я засыпаю. Мне опять снится она.
От неё нет вестей уже 3 дня. Нет ни сообщений, ни звонков, телефон отключён. Я не нахожу себе места. Опять пустота во мне. Тоска, о которой я уже забыл. Чёрная, как ночь. Закат снова убивает меня. Лучи скользят сквозь занавески на окне и мне хочется укрыться от них.
В день когда ты приехала, я обвесил весь дом воздушными шарами , написав на каждом о своей Любви. На вокзале холодно и ветер пронизывает насквозь. Она выходит из поезда и я кидаюсь к ней. Я сжимаю её в объятьях и целую-целую, не могу остановиться. Ветер треплет её волосы, смешивая их со снегом.
Я просыпаюсь, среди ночи, не зная почему. Потом замечаю её пустую половину кровати. Я иду её искать, на ощупь пробираясь по квартире. Под дверью ванной полоска света. Я слышу её всхлипы. Я стучу в дверь и зову её.
Уходи! – кричит она.- Убирайся!
Чувство будто тебя ударили в живот, когда ты расслаблен. Раньше мы всегда засыпали вместе, прижавшись друг к другу и просыпались в объятиях. Такого больше нет. Она отворачивается от меня, поворачиваясь спиной. Как чужая. Я чувствую себя самым одиноким человеком в мире. Потом я засыпаю.
Вчера она не ночевала дома. Я весь вечер срывал телефон, пытаясь дозвониться к ней. В итоге она позвонила сама, около десяти вечера и сказала, что переночует у себя.
Я в ванной. Я выдрал из бритвы лезвие. Я делаю надрез у себя на груди. Её лицо смотрит на меня. Я делаю ещё надрез. Она смотрит. Я режу и режу, сжимая зубы. Она смотрит, не мигая. Она фотография, прикреплённая в углу зеркала. Кровь струится по груди, по животу. Руки в крови. Я делаю ещё надрез. Россыпь диез на моей груди. Пальцами я рисую полосу на глазах. Боль в сердце сильней, чем боль от порезов. Только она в моей голове. Швыряю упаковки и баночки с полки в стену. Слёзы текут, промывая дорожки, в засыхающей крови на моём лице.
Весной я всегда чувствовал, как вокруг просыпается и начинает снова жить мир, вокруг тебя. Поют птицы, набухают почки на деревьях, по тротуарам бегут ручьи. И солнце. Такое долгожданное. Я чувствовал как каждая клетка, внутри, просыпается. Это было самое моё любимое время года. Так было раньше.
Только боль во мне.
Она приходит и уходит всегда, когда хочет. Ложишься спать с ней, просыпаешься один. Ложишься один, просыпаешься с ней. Сердце замирает, когда хлопает входная дверь.
Она увидела мои шрамы и расплакалась.
-Дурак! Какой же ты дурак!
Она кричит, сжимая голову. Кричит, что ненавидит меня. Я молчу. Лежу на кровати, закрыв рукой лицо. Я слышал как она ушла. Я утыкаюсь лицом в подушку и, когда она становится мокрой, я засыпаю.
Я не спал уже трое суток. У меня красные глаза. Она кричит что я идиот и должен поспать. Как только я закрываю глаза, я вижу нас. Мы целуемся. Я дарю ей цветы . Она бросает их, на землю и уходит. Тут я просыпаюсь. Поэтому я не могу спать.
Любовь это то, что заставляет тебя жить, когда хочется умереть и убивает тебя когда ты хочешь жить.
Почти каждый день я сидел на крыше. Закат поджигал моё сердце.
Мы уже почти не разговаривали. Я не понимаю, почему она не уходит совсем, но слишком боюсь спросить об этом. И вот как-то она ушла. Она забрала зубную щётку. Просто ушла, без слов. Моё сердце перестало биться сразу, как только ты ушла.
Я уже три дня не видел её.
Слёз в глазах больше не осталось. Я перестал ходить на работу. Я перестал есть. Я не знаю сплю ли я вообще и не сплю ли я сейчас.
Я просыпаюсь в ванной, в холодной, остывшей воде. Я просыпаюсь на крыше. Я просыпаюсь на кухне. На полу, в зале. Никогда в кровати.
Не оплакивайте меня, я уже давно мёртв.
Моя футболка пропитана кровью. Я не даю порезам на груди зажить. Я обклеил стены нашими фотографиями. Вот мы целуемся, на колесе обозрения. Вот она выходит из воды, блестя тысячами бликов, на солнце. Вот я сплю. Каждый счастливый момент нашей с ней жизни вместе.
Мои руки тоже изрезаны и воспалены.
Я просыпаюсь в ванной, частично побритый, с засохшей пеной на подбородке. Она смотрит на меня из угла зеркала.
- Привет! – говорю.- Я не могу жить без тебя.
Я уже пять дней не видел её.
У меня больше не осталось ни чувств. Ни слёз, ни желаний, ни меня самого. Я призрак себя. Оболочка себя. И.о. себя. Все слёзы выплаканы, все нервные клетки сгорели, в моей агонии. Сердце больше не бьётся. Я пустая коробка из которой вытащили подарок. Я робот, без батареи. Я высохшая река. Я пустое, чёрное небо, без солнца, луны и звёзд. Я цветок без запаха. Я воздух без ветра. Я тень.
Я просыпаюсь в магазине. Какая-то девушка мне что-то говорит. Я не понимаю. Потом я узнаю в ней свою давнюю знакомую. Она спрашивает, почему я так ужасно выгляжу. Она спрашивает, что случилось. Она заставляет меня купить продукты и конвоирует меня домой. Заставляет их есть.
Она спрашивает, что со мной.
- Я мёртв, – говорю.
Она смеётся.
Я просыпаюсь в кровати. С ней. Я спал всю ночь. Я в ужасе от того что не помню что я делал ночью. Я беру фотографию, на которой летний ветер развевает волосы моей Любимой. Я иду на крышу. День тёплый и солнечный. И небо, впервые небо такое же голубое и бездонное, словно океан, как дома. И я тот же, что и под яблоней, в моём саду.
Она смотрит на меня с фотографии. Сама красота, застывшая навсегда. Я верю что это был не сон.
Я подхожу к краю крыши и перелезаю через ограду. Ветер треплет мои волосы, как трепал её, здесь же.
Я сдержал своё обещание. Я Любил тебя до самой смерти.
Я улыбаюсь. Впервые мне легко.
Смотрю на фотографию, она смотрит на меня. Моя Любовь. Ты улыбаешься мне.
Мгновение и в моих ушах свистит ветер.
Я всегда буду Любить тебя.
Комментариев нет:
Отправить комментарий